Большой автомобильный тур по Ирландии

Возможно если углубится в антропологические корни любого русского человека — и, как говорят, непременно в роду найдется татарская кровь. А вот например если копнуть в таком же ключе британца, австралийца или американца, т.е белых англосаксов? Довольно вероятно, что без особого труда отыщется ирландская кровь. Народа с ирландской кровью по всему земному шару живет в 20 раз больше, чем в самой Ирландии. Давайте же теперь проедемся по самой Ирландии и посмотрим на ирландцев на их исторической земле. На правом борту нашей машины надпись «Land Rover Expeditions», но то ли по­нятие экспедиции переменилось вслед за Ленд Роверами, то ли наоборот. Времена, когда офф-роуд – приключения на британских внедорож­никах были спортом энтузиастов, давно прошли. И соревнования Camel Trophy, и программа G4 Challenge, которую лендроверовцы в 2004 году создали для возрождения «кэмэлтрофических» тради­ций, давно закрыты по экономическим соображениям. А вместо них появил­ся проект Land Rover Expeditions — под этой вывеской в разных странах мира на франчайзинговой основе работают агентства автомобильных путешествий. Есть офис и в России. Если хочется при­ключений поскромнее — предложат про­бег на Байкал или в Крым, если подо­роже — отправят в США, Исландию или Намибию там чуть раньше уже побы­вал наш корреспондент. Но транспортом в любом случае будет Land Rover. В отдельных случаях возможен и внедорожный «эсктрим» — правда, уже по предварительному сгово­ру и, скорее всего, за отдельную возмездную плату.

Экспедиция же по Ирландии — это дизельный Range Rover Evoque и каж­додневные «испытания» асфальтом ир­ландских дорожек, отелями с раздель­ным проживанием и полным пансионом. Хотя полный ирландский пансион — это, поверьте, и есть самый настоящий экстрим. Айриш-трофи. Ох, не туда отправили Сорокина! Шут­ка ли — почти 5% ирландского молока идет на производство ликера Baileys! Пусть по среднедушевому уровню воз­лияний ирландцы занимают лишь пят­надцатое место в мире, а мы — достой­ное четвертое, в абсолютных величинах отставание мизерное: 14,41 л чистого спирта в год — это всего лишь на пол­тора литра меньше среднероссийского уровня. Дело, конечно, совсем не в количе­стве. Пиво Guinness и виски Jameson, пусть эти марки теперь и принадлежат французскому и английскому алко-кон­цернам, для Ирландии такие же офици­альные символы государства, как герб, флаг или День святого Патрика. Ведь и само слово «виски» произошло от гэль­ского, то есть ирландского слова «вода».

И не дай бог вам выбрать в ирландском баре whisky вместо whiskey — именно написание окончаний в первую оче­редь и отличает напиток, сделанный в Ирландии, от того, что произведен в Шотландии.
Кстати, на счастье предприятия Land Rover Expeditions в Ирландии действует норма содержания алкоголя в крови во­дителей 0,5 промилле. И если следовать логике наших законодателей, местные автомобилисты при таком раскладе уже должны были бы истребить друг друга в дорожных авариях, а ирландская гарда (так на гэльском языке именуется поли­ция) — погрязнуть в коррупции, но… И на дорогах тут порядок, и в первенстве по показателю среднедушевого ВВП Ир­ландия в Европе уступает только Люксем­бургу, Норвегии, Швейцарии, Голландии и Австрии — 21 тысяча долларов в год на человека. Ровно в два раза больше, чем в России. Притом что сейчас в Ир­ландии, как и во всей Европе, — кризис.
Центр Дублина — это кварталы георгианских четырехэтажных домиков из тра­диционного бурого кирпича, в которые тут и там вживлены имплантаты офисов из стекла и бетона. И на доброй полови­не бизнес-центров вывески «То let», «сда­ется в аренду». Ажиотажного спроса, по­хоже, не наблюдается. У Ирландии не было и нет обширных запасов нефти или газа, да и прогрес­сивная промышленность, не говоря об автопроме, исторически тоже не сфор­мировалась — семь веков, вплоть до 1921 года, остров по сути был аграрной и сырьевой колонией Великобритании.

И до середины 80-х годов прошлого ве­ка сельское хозяйство оставалось един­ственной значимой отраслью экономи­ки. Но потом ирландское правительство спохватилось, урезало налоги, открыло рынок — и породило «кельтского тигра».
Термин появился в конце прошлого века по аналогии с «азиатскими тигра­ми» — Южной Кореей, Гонконгом, Синга­пуром и Тайванем, которые в короткие сроки добились рекордного прогресса. И к середине 90-х Ирландия стала лиде­ром Европы по темпам экономического роста. Intel, Google и Apple открыли здесь свои штаб-квартиры и фабрики. В Ир­ландии расквартировались и глобальные фармацевтические компании. Одновре­менно были обнаружены залежи цин­ковых и свинцовых руд. Страна присо­единилась к открытому европейскому рынку, где ирландские товары оказа­лись весьма конкурентоспособными бла­годаря невысокой стоимости труда на острове. А в 2005 году Ирландия вышла еще и в мировые лидеры по качеству жизни. Чуть ли не впервые в истории на остров, а не с него! — потянулись иммигран­ты. Об этом напоминают целые «племе­на» бездельничающих выходцев из Аф­рики и Азии на дублинских улицах. После кризиса они оказались не у дел.

Как тут принято считать, ни прави­тельство, ни сами ирландцы не смогли мудро распорядиться свалившимся на них богатством: сверхдоходы способ­ствовали астрономическому росту ипо­течного строительства, и когда в двери постучал глобальный финансовый кри­зис, ирландские банки, даже несмотря на госпомощь, оказались практически разорены. Самой благополучной евро­пейской стране потребовалось от Евро­пейского союза 85 млрд евро на оздо­ровление экономики…
Неудивительно, если вашим туристи­ческим проводником в каком-нибудь отдаленном уголке Ирландии окажется бывший строитель, рыбак или фермер. Рецессия и конкуренция на открытом европейском рынке подкосили и мелкие традиционные хозяйства. Народ пере­ключился на обслуживание туристов в отдельных районах страны этим за­нимается до 80% населения. От этого не­которые городки стали обретать некое сходство с курортами Крыма или Красно­дарского края. В Ирландии вам будут показывать все: морские утесы и лесные озера, города и деревни, замки и хижины, развалины и новостройки, дороги, изгороди, часовни. В ход идет решительно любое сувенир­ное безобразие: ирландские посиделки, пляски, музицирование, рыбалка, анек­доты, мифы, лепреконы, кепки, карто­фельные пироги… Но не упустите главного! Самая любо­пытная достопримечательность Ирлан­дии — сами ирландцы.

Так уж повелось, что за выходцами из этой страны закрепился совершенно водевильный образ: ирландец, как пра­вило, не шибко образован, но буен, не­уклюж, жизнерадостен — и, само собой, непременно пьян. Неспроста же свою известность получили ирландские пабы, ирландский кофе и ирландская йога… По-хорошему, если очень хочется схохмить, то слово «ирландский» можно ста­вить перед каким угодно другим словом обязательно выйдет что-нибудь неле­пое и смешное.
Например, «ирландский футбол», ко­торый правильно называть гэльским. Смесь регби и привычного английско­го футбола: команд тут две, ворот тоже, мяч один. Но с каждой стороны в игре принимают участие по 15 здоровяков, которым разрешается бить и руками, и ногами — причем как по мячу, так и по соперникам. Неочевидно, но допинг в этой игре все-таки запрещен. А слышали об ирландской пунктуаль­ности? Это особое свойство местных жителей опаздывать куда бы то ни бы­ло. Минут 15—20 — обязательный ми­нимум. Согласно легенде, даже первый премьер-министр независимой Ирландии Майкл Коллинз в свое время опоздал на церемонию передачи ему власти от бри­танского вице-короля — пусть и не на двадцать, а всего лишь на семь минут.

Правда, ирландцы в итоге все-таки приходят, а вот первый российский пре­зидент Борис Ельцин в свое время при­летел в Ирландию с официальным визи­том — но так и не вышел из самолета: проспал крепким ирландским сном.
А еще бывает «ирландская бабушка». Дело в том, что местная полиция в допол­нение к штрафам за нарушение ПДД ис­пользует еще и балльную систему наказаний. И если кому-то приходит «письмо счастья» со сделанным дорожной каме­рой снимком, грозящим потерей води­тельского удостоверения, тут принято искать «ирландскую бабушку» — пре­старелую мадам с правами, готовую за умеренное вознаграждение сознаться, что это именно она в тот день «отрыва­лась» за рулем чужого автомобиля. Сами ирландцы еще добавили бы в этот список ирландскую медицину — дескать, более бестолковых докторов во всем свете еще поискать придет­ся, — и «ирландскую удачу», о кото­рой Джон Леннон пел: «If you had the luck of the Irish you’d be sorry and wish you were dead». В смысле, что лучше уж быть мертвым, чем удачливым, как ирландец. Но хотя ирландцы и сами не прочь по­смеяться над собой, происхождение та­кого национального стереотипа совсем невеселое. Ведь во время британской оккупации острова исконный для этого народа гэльский язык был запрещен. Само собой, в глазах колонизаторов ир­ландцы выглядели невеждами, ковер­кающими и перевирающими англий­ский. При этом Дублин был вторым по значимости культурным центром Бри­танской империи, а в число классиков английской словесности вошли Джо­натан Свифт, Оскар Уайльд, Джеймс Джойс, Бернард Шоу и Сэмюэл Беккет все они, равно как Джон Леннон и Пол Маккартни, имели ирландское происхождение.

 

 

Нынешние ирландцы почти сплошь общаются на английском. Одно из не­многих мест, где еще можно услышать живую гэльскую речь, — это полуостров Дингл. Фонетическая палитра — спец­ифическая. Во рту у говорящего будто что-то булькает, шипит и похрустывает. Хотя для иностранного уха и русский звучит, наверное, не лучше. За пределами острова родной язык ирландцев способны понять лишь ко­ренные жители французской Бретани там еще бытует язык кельтского про­исхождения. Есть еще традиционный шотландский язык, который почти идент ичен гэльскому, но, как шутят в Ирлан­дии: «Мы бы понимали и шотландцев, если бы не их кошмарный акцент».

Нет худа без добра — притеснения со стороны Британской империи и голод 1845—1848 годов стали главными при­чинами массовой эмиграции ирландцев со своей родины. Переселенцы разъ­ехались по всему свету: если в самой Ирландии сейчас живет 4,5 млн чело­век, то в США ирландское происхожде­ние у 40 млн (многочисленнее в Штатах только потомки немцев), в Австралии — еще у 7,5 млн человек. Ирландские кор­ни, согласно недавним опросам, можно найти и у каждого четвертого британца. Но еще интереснее результаты дру­гого проведенного в Великобритании исследования. У жителей Королевства спрашивали, какую национальность по­мимо своей они бы предпочли, если бы имели возможность такого выбора. Ока­залось, что среди молодежи большин­ство хотели бы родиться ирландцами.

Но если родиться ирландцем уже не вышло, то можно хотя бы почувство­вать себя им на несколько дней. Я вот только не совсем уверен, стоит ли ради этого выкладывать 12 тысяч евро с че­ловека — именно во столько обойдет­ся пятидневный тур по программе Land Rover Expeditions. А это, как ни крути, почти 500 бутылок виски Jameson. Настоящий ирландец, боюсь, не по­нял бы. Даже если бы такое предложе­ние прозвучало на гэльском. Песок, вода, дорожные знаки, пешеходы и велосипедисты — эта официальная и единственная дорога на остров Омни проходит по морскому дну и существует только в часы отлива. Дома с заложенными «глазницами»— следы британского налога на окна, который во многих странах выполнял функции подоходного налога: чем богаче хозяин, тем просторнее и светлее дом он может себе позволить. Разноцветные двери — это, как тут говорят, не столько оттого, что не все дома прежде имели номер, сколько потому, что вернувшемуся из паба ирландцу отличить свой дом от соседского по цвету не в пример проще, нежели по цифрам Воды Ирландии были богаты лососем, но открытый европейский рынок ударил и по рыбным запасам, и по промыслу местных рыбаков. Традиционные коптильни зачастую используют искусственно выращенную рыбу — и «подрабатывают» в качестве туристических аттракционов.

 

 

Ирландская полиция — Гарда — часто устраивает засады и пикеты сплошных проверок на дорогах. Водители научились предупреждать друг друга через сеть Фейсбук. А власти графства Керри недавно предложили даже разрешить вождение подшофе на сельских дорогах в удаленных районах. Резон по-ирландски прост: паб в тех местах — единственный возможный вариант культурного досуга. Гэльский язык на письме использует привычную латиницу. Но в обиходе его понимают и применяют меньше половины ирландцев. Как во всей бывшей Британской империи, твидовая кепка — самый важный атрибут простонародной мужской моды. Комплекс пивоварни Guinness превращен в настоящий пивной Диснейленд с экскурсиями, аттракционами и дегустацией. Между прочим, есть билеты и для детей. Интересно, что Артур Гиннесс в свое время избавился от конкурентов, выторговав право на 8795 лет арендовать трубопровод, подводящий к цехам воду из горного озера. Говорят, в благодарность был построен еще один трубопровод — от пивоварни к городской мэрии.

Города без наркотиков, Врачи без границ — а есть еще и программа Лошади без повозок. Оказывается, главными противниками дублинских экскурсионных упряжек выступают не пешеходы и автомобилисты, а борцы за права животных.
Во всей Ирландии автомобилей за год продается меньше, чем одних только Фокусов — в России: 79 500. Островной автопарк — общеевропейская космополитичная смесь легковушек, но на маленьких обжитых островках вдоль побережья сложилась своеобразная культура. Туда, где нет ни официальных дилеров, ни даже автомастерских, народ завозит самые доступные и потрепанные экземпляры, гоняет их на убой и латает тем, что под руку попадется.

Музыкант Шон Райан из Липа. Музыкант Шон Райан приобрел ста­ринный замок в графстве Оффали. Это не строки из светской хроники — в дан­ном случае и сам исполнитель кельтских мелодий далек от гламурной тусовки, и обиталище его совсем не похоже на дворец. Средневековых замков в Ирландии на­берется не одна сотня — собственная мини-крепость в ту пору была совсем не роскошью, а единственным способом бе­зопасного существования для сколько-ни­будь успешного хозяйства. У тех замков, что дожили до наших дней, судьбы не слишком разнообразные: либо постройка находится в состоянии «полураспада», ли­бо отреставрирована, модернизирована, меблирована — и превращена в отель или апартаменты под сдачу.

 

Замок Лип в графстве Оффали, где живет Шон Райан, — нечто среднее между двумя этими вариантами. Ров­но 22 года назад музыкант вложил сбережения в руины того, что в конце XIII века было родовым гнездом клана О’Кэроллов. Семейка славилась склон­ностью к распрям и домашним брато­убийственным расправам, причем на протяжении столетий жертв сбрасывали в потайной склеп: его случайно обнару­жили только в начале XX века — и кости пришлось вывозить строительными тач­ками. Понятно, что Лип приобрел в окру­ге репутацию «нехорошей квартиры» и даже славу самого густонаселенного привидениями замка Ирландии. Впрочем, и сам Шон не то чтобы со­всем от мира сего. Замок и так обошел­ся ему гораздо дешевле нормального че­тырех – или пятикомнатного дома, так он еще и за реставрацию взялся собствен­ными силами (материалы берет на «раз­борках» у соседей). Неудивительно, что за два прошедших десятилетия Лип так и не успел всерьез преобразиться.

Через входную дверь сразу попадаешь в главную залу (в Средние века ее исполь­зовали еще и как хлев в холодную пору). Здесь есть камин и мебель, а после ре­ставрации появились подогреваемый пол, электричество и сантехника. Но стены — из голого камня, а окна — только чтобы разглядеть нападающих. Замок сплани­рован по фортификационной науке — в виде башни. Жилые покои на втором эта­же. А до третьего этажа рука реставра­тора пока не добралась — там полуразру­шенный зал Кровавой часовни, в которой О’Кэроллы и творили свои бесчинства. Судя по готовности, с которой Шон Рай­ан рассказывает истории о привидениях, развлечение туристов у него поставле­но на те же экономические рельсы, что и музицирование. И не только у него — по ирландским законам владельцы истори­ческих сооружений получают налоговые послабления, если организуют доступ по­сетителей к своим зданиям.

Этими соображениями, равно как и же­ланием окупить затраты на реставрацию и содержание построек, руководствуются и те, кто превращает свои замки в отели. Это еще один ирландский туристический ат­тракцион. Впрочем, если понравится, то и купить свой собственный замок тут не так уж сложно: за нежилые развалины, вроде тех, что приобрел Шон Райан, сейчас про­сят 100 – 200 тысяч евро, за обустроенную цитадель — минимум 600 – 800 тысяч.